Деревня Артехов: время здесь остановилось

В рамках документального проекта редакции «Деревенька моя» мы с вами путешествуем по Краснопольщине. Узнаем истории деревень и удивительные судьбы их жителей. Однако, наряду с цветущими и дышащими жизнью и детским смехом агрогородками, на нашей карте есть и забытые деревушки. Что, к сожалению, неудивительно: молодежь уезжает в город, а на малую родину мало кто возвращается. И деревушки, в которых доживают свой век всего несколько пенсионеров, никого уже не привлекают. Искать их за сотню верст не нужно: всего в десятке километров от Краснополья уже есть такие опустевшие деревни. Одна из них – Артехов. Когда-­то здесь кипела деревенско-­колхозная жизнь, а сегодня она затерялась в дремучем лесу и очень скучает по своим постояльцам, а они, в свою очередь, по ней.

Летопись забытой деревеньки

Артехов известен еще с начала девятнадцатого века. Деревня принадлежала Солтанам и Галковским, затем находилась во владении Агафьи Шепелевич, жены губернского секретаря. Имение у Агафьи было знатное: 279 десятин леса, 70 – пашни и 40 десятин сенокосных угодий. Также в деревне была довольно популярная корчма, которая приносила хозяйке ежегодный доход в 190 рублей, и мельница с доходом в 100 рублей. Как видим, деревня жила и процветала.

В 1909 году она насчитывала 46 дворов, 327 жителей и 356 десятин земли.

Первая школа для сельских детей была организована в 1918 году в имении Шепелевичей. В классах обучалось по 10­-12 учеников. Писали мелом или угольками на бересте или дощечках. В классе была всего одна книга, и то у учителя.

Вспомним военные годы

Все взрослое мужское население деревни было мобилизовано. Артеховцы вместе с другими советскими солдатами вносили свой вклад в общую Победу. Немцы в Артехов пришли в конце 1941 года.

«Я была совсем маленькая, но войну почему­-то запомнила, будто бы она была вчера. Родители знали, что будет война. Мама сильно плакала, в деревне только об этом и говорили. Несмотря на все это, жители Артехова не верили в надвигающуюся напасть, гармонь играла на всю катушку, женщины пели и танцевали, а старики ожидали. Я помню, как прикладывали ухо к земле и говорили: «Едут». И вправду ехали. К этому времени у нас в лесу, неподалеку от деревни, уже были вырыты окопы. Мои старшие братья Шурка и Коля взяли меня на руки и побежали в лес. Сидели мы там долго, боялись даже пошевелиться, но потом пошел проливной дождь, и не было ему ни конца ни края. Мы промокли насквозь, продрогли до костей. А что дальше? Вечно же там не пролежишь?! Надо возвращаться. Обратно идем, а немцы повсюду. Их форма, их лица врезались в мою память навсегда. Было очень страшно. Домой пришли, а там мама в слезах, одного нашего поросенка и того зажарили. Помню, что фашист на ломаном русском говорит: «Не надо так плакать, у нас у самих дома дети и жены. Нам приказали – и мы пошли воевать. Пока трогать вас не будем, но если услышим хоть один выстрел – будем убивать». Они остались жить в деревне. Помню, что один папиросы свои оставил, а я взяла и стала курить – повторяла за ними. И не было дела до меня никому. Сам немец увидел и закричал: «Nein!». А потом пришел и дал мне в руки сахар. Он был почему­-то синего цвета. А я вообще не знала, что это такое. Я же ребенок войны, кроме гнилой картошки есть было нечего. Он показал, что лизнуть нужно, даже этого я не понимала.
Отца Александра Лайкова, к сожалению, не помню. Его забрали на войну еще в самом ее начале. Когда вернулся сосед, рассказал, что отец жив, у него ранение, он в госпитале, так что скоро комиссуют. Как мы были тогда счастливы. Но отец так и не пришел. Буквально в последние дни войны немецкие мессершмитты бомбили госпиталь, там он и погиб. Из мужчин нашей семьи вернулся с войны только дядя, наш герой Михаил Кондратенко», – вспоминает Любовь Лайкова, уроженка деревни Артехов.

Полицаи были злее фашистов

Любовь Александровна помнит соседа-­полицая. «Он пришел к нам с немцами, зная, что дома есть оружие. Папа был заядлым охотником. Сдал, как говорят, со всеми потрохами. Мама долго не говорила, где прячет оружие. Так он сам нашел и отдал. И это самое безобидное, что творил полицай во время войны: топил в колодцах детей, убивал евреев, бесконечно доносил. Выслуживался, как мог. Знаю, что после войны его судил советский суд. Маму вызывали по повестке как свидетеля. В суде были фотографии, где у мамы на руках я, а она передает оружие немцам, один из которых оказался сотрудником НКВД СССР, в народе – чекистом. В итоге – двадцать пять лет строгого режима для предателя.

Надо сказать, что я помню времена, когда этот мужчина вернулся в деревню, после того как отбыл срок заключения. Жизни ему спокойной артеховцы не дали. Кроме суда советского был и суд народный. Местная врач­-еврейка сказала: «Не умру, пока не отомщу ему за своих родных. В скорости он и умер, в страшных муках, живот беспокоил. Не знаю, ее ли рук дело или судьба наказала, выдумывать не стану», – добавляет собеседница. 

Стоит отметить, что Любовь Лайкова – поистине уникальный человек, ведь она не только коренной житель деревни Артехов, но и покинувший ее последним. Поэтому она помнит многие этапы становления и забвения этой деревушки.

● Погибло на фронтах – 11 жителей.
● Погибло в партизанах – 1 человек.
● Пропало без вести – 35 человек.
● Угнано в Германию –  3 жителя.
● Вернулись победителями – 11 артеховцев.

На работу в колхоз сразу после начальной школы

В Артехове была школа, бывший дом раскулаченного пана. Местные вспоминают, что здание было очень красивое и крепкое. «В восемь лет сразу после окончания войны я пошла в школу. Она была через дорогу от моего дома. Носить было нечего, поэтому и летом, и  зимой у меня был одинаковый «наряд» – одна галоша. Другой не было, вместо нее – деревянная досточка по длине ноги на веревочках. Замерзну, домой прибегу на перемене, на печи погреюсь и обратно. Потом школа сгорела: жар вынесли в ведре и не уследили. Нужно было ходить в Гнилицу, но мама не разрешила. Сказала так: «Писать научилась  – и хватит. Иди работать в колхоз».

Из истории коллективизации

Вечером 15 апреля 1931 года местный активист Я. Кондратенко агитировал сельчан вступать в колхоз. Он проводил собрание, рассказывая о плюсах коллективизации, когда в него через окно выстрелили неизвестные. Убийца так и не был найден, а колхоз все равно был образован. Первым председателем колхоза «Молния» стал Федот Романенко. После войны «Молнию» присоединили к колхозу «Кремль», который в свое время добился высоких показателей в производстве сельскохозяйственной продукции.

Таких как я работников было очень много. В каждом дворе по семь­-восемь детей, представляете, сколько людей было в Артехове? Но песни и танцы в деревне не умолкали, несмотря ни на что. Веселое и душевное было время. Хотя до ужаса бедное и трудное», – рассказывает героиня.

Двенадцатилетней девочке Любе давали любую тяжелую работу, даже запрягать коня, что, по ее словам, было самое ненавистное. «Я очень боялась, но делала. Выхода просто другого не было. Затем пошла доить коров. Нам ничего не платили, «палочки» знаменитые за трудодни ставили. А спустя год мама пришла домой и принесла три рубля. Нашему счастью не было предела. Советский рубль – пять буханок хлеба, представляете, какие мы были богатые?», – вспоминает Любовь Александровна.

Артехов под крылом Чернобыля

К концу 80-­х годов в Артехове было уже не так много жителей. Многие переезжали в Гнилицу, там строились дома для колхозников. Многие покинули загрязненную территорию и уехали в другие города Беларуси. Начавшиеся болезни – плата за тяжелый труд с малолетства. Не обошли эти беды и Любовь Александровну.

Жизнь после

На жизнь Любови Лайковой выпало много трудностей, практически со всеми ей приходилось справляться в одиночку, но она никогда не роптала на судьбу. Пыталась искать счастья и в Украине, затем – в соседней деревне Долгая Выгорь, но всегда возвращалась на свою малую родину. «Были времена, что даже крыши в доме не было нормальной – соломенная только, но и с этим справилась. Постепенно Артехов покинули все ее жители, а я не уезжала. Во-­первых, меня никто нигде не ждал, а во-­вторых, все здесь родное и привычное моему сердцу. Я пять лет жила в деревне одна, и это было прекрасное время. Сегодня здоровье уже не то, поэтому переехала в Краснополье к сыну Николаю, но с болью в душе и трепетом в сердце вспоминаю свой дом в Артехове», – делится потаемными чувствами героиня.

Ольга БАСАРИМОВА. Фото автора.