Сквозь ад войны к мирной жизни: воспоминания о прошлом Алексея Демидова

О судьбе нашего героя Алексея Демидова можно сказать так: «тяжелая выпала доля», «несет свой крест», но при этом нельзя согласиться, что роковые события, случившиеся в его жизни, смогли сломать нашего героя или же пошатнуть его веру в самое лучшее.

Ребенок войны: он выжил, он помнит

«Родился я в Смоленской области, в деревне Калиновка, в 1939 году. Родители мои простые крестьяне. Отец в год моего рождения ушел на Финскую войну, а не успел вернуться – забрали на Великую Отечественную. Нас в семье десять детей. Маме, ой, как было нелегко. Бедно жили – не то слово. Воспоминания мои о войне живы, хоть я был совсем ребенком. Помню, что есть настолько нечего было, что мама цветы клевера собирала, затем в ступе их перетирала, чтобы добавлять в муку. Немцы пришли к нам в деревню, но не зверствовали. Жили, ели за наш счет, но не вредили. Иногда даже круглыми леденцами меня угощали. Бомбежки тоже помню. Однажды гулял недалеко от дома, аккурат, в момент, когда бомба мимо летела. Как я выжил? Одному Богу известно. Там  яма в полдеревни осталась до сих пор, а меня совсем не коснулось. Да и тогда я вряд ли понимал, что такое война. Но мама еще в детстве научила верить в Бога, поэтому по прошествии времени я понимаю, что он меня и уберег.

Отец вернулся в 1947 году. Сейчас сожалею, что редко о войне у него спрашивал. Да и сам он не любил вспоминать о ней. Его долго еще мотало по госпиталям, совсем беда была с ногой. Он был минометчиком. Однажды осколок мины задел ногу, раздробил колено. Помню, что полностью восстановить ногу не получилось. Она до конца дней мучала его, не сгибалась, приносила немалые страдания, но он, как и принято у настоящих мужчин, – молчал.

Похоронка в наш дом все-­таки приходила. Мой старший брат Даниил также воевал. К большому нашему горю, он один из павших в боях славы герой, отдавший свою жизнь за наше мирное небо. Брат был связистом. В его задачи входило обеспечение связи корректировщиков огня с командиром минометной батареи. Располагался он в окопах вместе с пехотинцами. Но если те при бомбежке, артиллерийском обстреле могли отсидеться в укрытии, то ему в любой момент нужно было быть готовым бежать и чинить порванный провод. Уберечься связисту на поле боя трудно, и до поры до времени судьба Данилу хранила, но в 1944 году, когда наши солдаты освобождали Могилевскую область, он погиб. Мама практически всю свою оставшуюся жизнь просила меня найти его могилу. И я сдержал обещание. Несколько лет тому назад, уже на склоне своих лет, я успел его отыскать. В небольшой деревеньке в Шкловском районе, которой уже нет даже на карте Беларуси, есть братская могила и обелиск с именами захороненных там солдат. Среди них – наш Данила.

Поскольку границы деревни-­призрака уже стерты с лица земли, найти ее было сложно. Мы даже уже отчаялись, но кто-­то из старожилов подсказал, что на самой ее окраине есть обелиск и благодаря ему о деревне все еще помнят…

Я своими глазами увидел, что такое война, хоть и был ребенком. Все разрушено, деревни сожжены дотла, местные жители, скрывавшиеся от фашистов, живут в землянках, матери и жены в слезах, дети плачут от голода и взрывов. Это ад и ужас.

Счастливы вопреки

Не открою вам большого секрета, если скажу, что жили после войны голодно и бедно. Родители работали на износ, но им не платили. Мы тоже сопливыми школьниками ходили бить лен, как подросли – сено уже косили. Колхозам помощь нужна была. Но мы не были неженками. В начальную школу ходили по четыре километра, в среднюю – уже семь. Но это было замечательное время. Большая гурьба детей со смехом и играми шла за знаниями. Носили лишь бы что! Я узнал, что такое настоящие брюки, только в 1953 году. До этого лишь льняные в любой сезон года. Мама ткала сама, затем красила и шила. Онучи накрутишь, в лапти ноги воткнешь, брюки тонюсенькие наденешь – и это в морозы. Нормально было, не болели серьезно даже. В 1958 уже в армию пошел, а после и в Воркуту уехал. Я же закончил строительную школу, но по специальности не работал. Умел все – да, а выбрал стать шахтером, но это уже совсем другая история…», – рассказывает наш герой.

Город угольной промышленности

Сначала Воркуту строили политзаключенные, а потом туда потянулись люди со всего СССР за хорошими заработками, высокими пенсиями и романтикой севера. В начале 60­х в окрестностях Воркуты работало несколько крупных шахт, начинался период расцвета города. Вокруг шахт разрастались поселки, строились дома культур и приличные магазины. У каждого поселка была сформирована полноценная инфраструктура: сады, школы и поликлиники.

Братья Алексея Николаевича первыми уехали искать лучшей жизни, а он – следом. И Воркута стала его домом на долгие двадцать шесть лет.

«Мы работали по шесть часов под землей на глубине около тысячи метров. Плюс доставка туда и обратно. Мне кажется, что вроде и рассказывать нечего, неинтересно это будет. Обыкновенный повседневный опасный труд. Опасный, потому что случались обвалы. Ребята погибали в соседних шахтах, нас однажды затопило водой, правда, не так критично, смогли выбраться. Но могу сказать очень важную вещь – там народ, понимая каждодневную опасность, гораздо более сплоченным коллективом трудился, чем где бы то ни было еще. Мощнейшее чувство локтя. Часто так говорят – «шахтерская семья». Это не всегда про династию.

Молодежь тогда была очень трудолюбивая. Говорю и про себя, и про своих товарищей. Выполнить качественно свою работу – главная задача комсомольца. А я им был. По сей день, а мне уже 85, помню, как вступал в комсомол. Столько волнения было, и такая честь.

У нас на шахте конкурсы постоянные проходили по профессиональному мастерству. Буду нескромен, моя фотография не покидала Доски почета. Сильный, молодой, отличник труда – все было при мне. Оставалось жениться. Вот вскоре и встретил ее, единственную и ту самую. Нина работала начальником почты. Поженились мы быстро, а вслед за печатью в паспорте дали нам и жилье. Мы не только работали без конца. Там было очень весело и интересно. Много молодежи, ходили на танцы и в кино, гуляли до утра на чьих-­то квартирах – успевали все. Одно смущало – холода. Они в Воркуте до ­48°C доходят, а лето прохладное и всего два месяца где-­то, но мы даже в эти сжатые сроки умудрялись за грибами сходить.

По жизни следую фразе Первого: «Раздевайся и работай!»

Подходя к дому нашего собеседника, мы застали его за уборкой снега, прошли в дом, а там – идеальный порядок, хозяин во время разговора поглядывает в окно, потому как суббота и нужно следить за тем, как топится баня, на столе заваренный кофе и печенье, а в гаражах и подвалах, как в музее: каждый винтик и гвоздик на своем месте. Алексей Николаевич вот уже шесть лет как потерял супругу, а дети Людмила и Олег живут в России.  Поэтому быт и уют дома – на нем.

«С прекрасной Беларусью меня связала жена. Она краснопольчанка из давно уже всеми забытой деревни Романов. Сюда мы приезжали всегда, чтобы побыть с родными Нины. Раньше людей было много, в клубе танцевали до упаду, грустно, что сейчас этого нет. Переехали мы основательно в 1986 году.  И обосновались навсегда. Несмотря на то, что почти параллельно мы получили квартиру в Сарапуле, старинном красивейшем городе Удмурдской Республики, мы были уже на пенсии, поэтому тихо и спокойно жить свой век решили все­-таки здесь. И я ни о чем не жалею.

Здесь красиво и уютно, здесь добрые люди и надежный Президент. Слежу за его руководством страной и личными поступками уже около тридцати лет – уважаю. Грядут выборы, и я жалею, что не могу отдать свой голос за Александра Лукашенко, так как гражданин России с видом на жительство в Беларуси, но уверен, что белорусы сделают правильный выбор и мы продолжим жить мирно, в уважении к другим странам и в тесной дружбе и партнерстве с Россией. На ваш вопрос, чтобы я сказал Президенту, если бы его встретил, то я отвечу так: «Я бы ему сыграл».

Игре на гармони меня научил старший брат. Ну как научил, скорее пару раз показал, чтобы я отстал и не приставал больше. Но мой любопытный ум и желание получить свое перебороли лень и неуверенность, поэтому играю сегодня я неплохо. На такой мажорной ноте сыграю и вам», – улыбаясь, подытоживает интересный собеседник.

Ольга Басаримова. Фото автора.