А жизнь продолжается...
Л.И. Серякова,
жительница д. Мхиничи
Ах, Чернобыль, Чернобыль,
Время быстрое мчится.
Вот и старость подкралась,
Голова уже седа.
Но родное местечко,
Где пришлось мне родиться,
Никогда не забыть!
Помнить буду всегда!
35 лет для человеческого измерения – довольно продолжительный промежуток времени.
За такой срок что-то забывается, стирается из памяти.
Но до сегодняшних дней народ не способен забыть о трагедии, которая наполнила страхом и переживаниями человеческие сердца, заставила изменить многие судьбы.
Ровно 35 лет назад, 26 апреля, вышел из строя четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции. Произошёл взрыв, последствия которого мы переживаем и сейчас. Целые районы с богатой историей и традициями оказались под Чернобыльским колпаком. Краснопольский, Костюковичский, Славгородский, Чериковский... И этот перечень можно продолжать.
Через четыре года после аварии мне довелось работать в Краснопольском районе. Был назначен на должность заведующего отделом в районной газете «Чырвоны сцяг».
Первые годы после радиации в загрязненных деревнях района жили и работали люди. Через программы районного радио врачи Центра гигиены и эпидемиологии давали рекомендации, как избежать накопления радионуклидов в организме. Более просвещённые прислушивались к советам, другие даже не верили, что радиация – страшный невидимый враг. Что говорить? Как не запрещай детям употреблять радиоактивное молоко – всё равно употребят.
Самые волнующие моменты – это переселение. Даже психологически человеку трудно оставить родные обжитые деревни. Нитями человеческой жизни люди надолго остаются привязанными к этим местам, и разорвать их – дело нелегкое.
Многим сельчанам предложили квартиры в крупных городах – Минске, Бобруйске, Могилеве. Только уехали туда не все семьи. Деревенский уклад жизни отличается от городского, и перестроить себя очень нелегко.
Мне и сейчас вспоминаются творческие командировки в деревню Высокий Борок – родину известного белорусского поэта Алексея Пысина. Помню, по заданию редактора Ф.Ф. Гончарова я должен был рассказать в газете о том, как велись полевые работы в местном совхозе. Люди, несмотря на радиацию, пахали, сеяли, держали личные подсобные хозяйства. Словом, жили надеждой на лучшее. А может, обойдется, что-то придумают ученые? Не обошлось! Сначала выезжали семьи с маленькими детьми. Переехав на новое место жительства, забирали ближе к себе пожилых родителей. Так сиротели деревни. Некогда многолюдные улицы пустели, зарастали травой. А брошенные дома одиноко посматривали своими разбитыми окнами. Краснопольщина, некогда славная своими обрядами, традициями, а также добродушными людьми, пустела.
Помню, в деревне Какойск записывал для районного радио фольклорный коллектив. Сколько самобытных песен знали местные жители! А самая старшая участница коллектива Мария Герасименко очень хорошо играла на балалайке. На магнитофонных лентах до сих пор у меня остались записи коллективов деревень Березяки, Какойск, Нариманово, Овчинец, Городецкая и др. В своё время они звучали по областному радио. А сколько было рассказано людьми о прожитом и пережитом. Много из рассказанного печаталось в различных изданиях под рубрикой «Из журналистского блокнота».
С особой теплотой хочется вспомнить моих старших коллег-журналистов , у которых я когда-то учился, кто подсказывал, подавал пример человечности, уважения к простым сельским труженикам, а главное – умению выслушать собеседника, понять, вникнуть в его проблемы. Это Фёдор Гончаров, Валентина Мукалова, Галина Евсеенко, Людмила Воропаева.
Моя тогдашняя коллега из Чериковской газеты Елена Хныкова рассказывала, с какой болью расставались переселенцы с оставленными деревнями. И сейчас, спустя много лет, приезжая на Радоницу, они с болью в сердце общаются между собой, ведь судьба разбросала многих по всем республикам бывшего Советского Союза.
Безусловно, на судьбу белорусского народа выпало жуткое испытание. Мирный атом, вышедший из-под контроля, на десятки, а то и на сотни лет посыпал черным пеплом наши деревни. Но жизнь продолжается...
Олег ДЯТЛОВ,
член Белорусского союза журналистов.